Нынешний хоккейный сезон совсем не похож на те, что были раньше. Но это не помешало нашим спортсменам тренироваться и показывать отличные результаты на льду. В рамках специального проекта «Чемпионата», Федерации хоккея России и «Балтики» мы побеседовали с Сергеем Бобровским прямо перед его отъездом в США. Страж ворот «Флориды» рассказал, как жил в «пузыре» и отдыхал в Питере, чем его привлекает Мурманск и что отличает вратаря, выросшего в индустриальном городе, от столичного атлета.
— Сергей, когда вы приехали в Россию?
— 1 сентября. Сначала хотели на месяц. Соскучились по России, по Санкт-Петербургу. Изначально сезон ставили на 1 декабря, потом его отодвинули на 1 января. Поэтому мы продлили своё пребывание.
— С перелётами сейчас тяжело?
— Мы летели через Стамбул. Никаких проблем, всё ровно. Клуб позаботился о билетах, я здесь особого участия не принимал (смеётся). Единственное, повторюсь, летели через Турцию, но мне это даже понравилось. Погуляли, поужинали.
— Вы в Питере отдыхаете третий год?
— Да, у нас здесь квартира. Для нас этот как дом. Конечно, дом — Новокузнецк, но летнее время стараемся проводить здесь.
— На Мальдивы не тянет?
— У нас во Флориде свои Мальдивы, мы в сезоне (смеётся). Здесь всё наоборот. В темноте и пасмурности даже нашёл что-то философское. Энергия и красота Питера — это неописуемо. Считаю, что это самый красивый город в мире.
— А как часто получается вырваться в Новокузнецк?
— В этом и прошлом году не получалось. В том году были контрактные вопросы, а в этом году пандемия и другая непонятная ситуация с перелётами.
— Как вы вообще проводили карантин?
— Считаю, что пандемия сыграла для меня хорошую роль. У меня был тяжёлый в психологическом плане сезон. Всё свалилось в одну кучу, а потом в этой паузе я немного набрался сил.
— Был доступ на лёд?
— Нет, у нас с этим было строго. Я тренировался дома, в тренажёрном зале. У меня там всё есть.
— Значит, сидели одни?
— На недельку приезжал Артемий Панарин. А так да, сидели дома.
— Какие-то новые занятия нашли?
— Я сделал пару шагов назад, ушёл в тень, пребывал в медитативном состоянии. Хотел, чтобы всё лишнее ушло, а нужное осталось.
— Наверное, появился любимый фильм или книжка?
— В этом году такого не было. Тренировался и много рассуждал над философскими моментами. После плей-офф тоже хорошо проводил время с друзьями. Съездил с родителями в Крым, с друзьями на Кольский полуостров, в горы Адыгеи. Посмотрели с супругой весь Питер. Получил эмоциональный заряд. Но всё время тренировался, вставал в шесть утра. Делал пробежку по утреннему Питеру, в этом тоже свой кайф. Потом завтрак, и мы наматывали с Олей по 10-15 километров. По-новому взглянул на новые проблемы.
— Где ещё путешествовали?
— У нас рядом с Новокузнецком Алтай. Но меня всегда тянуло куда-нибудь в Европу или на Мальдивы. В общем, в жаркие места. Но из-за пандемии захотелось посмотреть что-то своё, богатую и красивую русскую природу. Этот шанс выдался, я кайфанул. Благодарен судьбе за него.
— Где больше всего понравилось?
— В том же Мурманске круто! Суровый климат, тундра, карликовые берёзки. Мы были в кемпинге, жили на природе, в палатках. По сути, один на один с природой. Чувствуешь, что человек — песчинка. Природа сильна своей мощью. Баренцево море потрясающей красоты! Ныряли в него после бани. Восемь градусов, я люблю такое (смеётся). Покушали свежие морепродукты, поездили на квадроциклах. В Крыму тоже своя красота: красивая природа, горы, море. Адыгея тоже потрясающей красоты. Я сам по себе люблю природу, но главное, чтобы был баланс. Так получилось, что было время.
— А где были в Питере?
— Мы просто очень много гуляли. Сам город как музей. Сходили на «Ромео и Джульетту», очень интересная постановка и атмосфера. Ходили в МДТ на «Вишнёвый сад», тоже понравилась игра актёров. Были Данила Козловский, Лиза Боярская и Ксения Раппопорт. Интересно сделали постановку, прямо в зале: ты не на сцену смотришь, а сам как будто являешься участником действия. Видишь, как играют актёры, их энергию, не смотришь спектакль, а переживаешь всё с ними. Классно.
— В Эрмитаже были?
— В этот раз нет. Сейчас сложно, надо записываться, бронировать место на определённое время. Но ни одной минуты не было, чтобы мы скучали или теряли время — всегда наслаждались.
— Есть ли у вас любимое место в Питере?
— Мне очень нравится Биржевой мост: какая картина открывается, когда проходишь по нему, особенно вечером. Вид на Дворцовую набережную: каждый год вечером гуляешь там, за душу эта красота берёт. Исаакий – безумной красоты строение, невозможно описать. На лодочке катались, город смотрится под другим углом, вся красота открывается под другим ракурсом. Много красивых мостов!
— По крышам гуляли?
— По крышам тоже гуляли (смеётся). Вы лучше меня помните. Жизнь идёт, эмоции постоянно обновляются, какие-то кайфушки уже забываются. По крышам тоже интересно было ходить: виды красивые, гид хороший, который всё показал и рассказал. Интересные впечатления остались.
— У вас было два мастер-класса. Какие эмоции были от работы с маленькими детьми?
— Я провёл два мастер-класса в СКА. В первой группе были ребята 14-16 лет, а в младшей группе – 10-13 лет. Это свои эмоции. Ещё в Краснодаре решили провести мастер-класс, там вообще были все группы, человек 50. Не знаю, кто где, даже не сориентируешься!
В Петербурге было два разных опыта. Со старшими ребятами была более профессиональная, направленная работа. Хорошо пообщались с ребятами, они задавали интересные вопросы. Я бы тоже в 14-16 лет, если бы пришёл человек из НХЛ, вопросов бы столько назадавал, что не хватило бы времени (улыбается).
С маленькими ребятишками было просто общение, провёл с ними время, чтобы зарядиться. И меня это тоже здорово зарядило. Они подъезжают, смотрят снизу вверх: «Сергей Бобровский, а вы за какую команду играете?». Им лишь бы пообщаться, чтобы был какой-то контакт. Но оба мастер-класса – это крутой опыт, мне очень понравилось.
— После этого не появляется мысль стать в будущем тренером?
— Тренерская работа, особенно детских тренеров, очень сложная и неблагодарная. Почему-то родители и дети в основном запоминают, как тренер их наказывал, или ругал, или не ставил в состав. Остаётся только что-то плохое, хотя тренер тратит энергию и время. Нелегко работать с маленькими ребятишками. Казалось бы, ты же показал им, делай вот так, что тут сложного? А ребёнок не понимает ещё, движения не скоординированы, ему надо сделать тысячу повторений. Тренер должен постоянно его поддерживать, чтобы он нарабатывал навыки.
Ладно я один день поработал, а тренеры круглый год с этим сталкиваются. А потом ещё от родителей выслушивают, «почему у моего ребёнка так». Это очень сложная работа, которая не получает достаточной благодарности. После первого мастер-класса я сразу набрал своему первому тренеру, спросил: «Как у вас дела, как жизнь?» и так далее. Именно на мастер-классе прочувствовал, насколько морально и эмоционально сложно быть тренером маленьких детишек. И это мало где вознаграждается. Но мне очень понравилось, с удовольствием и в будущем буду проводить мастер-классы.
— Сейчас появляется всё больше главных тренеров, которые были вратарями: Руа, Скудра… Это вариант для дальнейшего развития карьеры?
— Пока я так далеко не забегаю. Живу сегодняшним днём, у меня свои цели во «Флориде», охота добиться успехов с командой. У меня контракт ещё на шесть лет с ними, хочу жить здесь и сейчас, получать удовольствие от жизни.
— Вы поиграли в плей-офф в «пузыре». «Пузырь» — что это?
— «Пузырь» – это совершенно другой опыт, хоккей воспринимается по-другому. Начиная с бытовых условий: гостиница, питание, ты живёшь в одном месте с соперниками. У тебя ограниченное пространство, уже не выйдешь спокойно погулять, есть контроль. Не то чтобы это всё сильно обременяет, но заставляет немного перестраиваться.
С хоккейной точки зрения постоянно меняются раздевалки, ограничено время на разминку, заминку. Без болельщиков всё иначе воспринимается. Играешь важные игры, но не чувствуешь, что кто-то смотрит, болеет, и ты не понимаешь, то ли ты на тренировке находишься, то ли бьёшься в плей-офф. Такие нюансы. Но НХЛ всё здорово организовала — всё так масштабно и идёт как по рельсам, как будто они уже несколько раз до этого так делали.
— В номерах жили по одному?
— По одному жили, да. Думаю, ребятам, которые дальше прошли, было ещё сложнее, потому что мест, куда можно сходить поесть, ограниченное количество. Там было 3-4 ресторана, за первые две недели ты уже попробовал всё, что было в меню всех ресторанов. Это тяжело психологически, ты как в лагере находишься.
— В этом году впервые в истории в финале Кубка Стэнли играли два российских вратаря. А лет 15 назад у нас собирались натурализовать канадского вратаря, не было такого количества голкиперов в России. Как мы прошли путь от идей натурализовать канадца до того, что никакие канадцы не нужны, потому что у нас уже вратарей десять высокого уровня?
— Приятный вопрос. Думаю, вратари в России всегда были хорошего уровня. Андрей Трефилов играл в НХЛ, был Михаил Шталенков, Женька Набоков, Николай Хабибулин. Всегда был пример, на который ты мог смотреть и равняться. А сейчас, с появлением интернета, ты можешь за ними следить. Это своего рода культура, как у нападающих, есть определённый стандарт. Такие игроки, как Сергей Фёдоров, уезжали туда и задавали стандарт, играли на высоком уровне. И эта вершина уже не кажется недостижимой.
Сейчас Андрей Василевский выиграл «Везину», Кубок Стэнли. Есть много молодёжи: Игорь Шестёркин, Илья Сорокин, которые тоже наделают много шума в лиге, будут играть большие роли. За ними будет ещё молодёжь – Аскаров хороший парнишка, смотрел на его игру. Очень техничный, пластичный, у пацана тоже большое будущее. Так кирпичик за кирпичиком мы строим эту вратарскую крепость.
— Можно сказать, что у нас есть система подготовки вратарей, что она будет давать какое-то количество вратарей?
— Система, конечно, есть. С вратарями работают. В СКА работает Рашит Давыдов, это очень грамотный специалист, он работает в плане психологии и техники. Создана модель по России (НППХ – Национальная программа подготовки хоккеистов). Я полностью её не читал, но пролистал. Видно, что много людей было вовлечено в разработку этой модели, и это не только для одной школы, а для всей страны. Другое дело, как тренеры будут это преподавать, воплощать, как будут следить. Но это ступень в развитии. Сначала нужно создать материал, потом люди будут подтягиваться, всё больше тренерских кадров будут этому обучать. Поэтому я бы сказал, что есть система развития, но в любой системе бывают взлёты и падения. Не стоит ждать, что у нас всегда будут вратари высочайшего уровня. Школа работает, школа развивается — это здорово.
— Если посмотреть, где рождаются топовые российские вратари, то это больше рабочие города. Вы и Сорокин из Новокузнецка, Василевский — из Уфы, Худобин — из Усть-Каменогорска. Это такое совпадение? Или жизнь в таком городе как-то мотивирует?
— Город играет какую-то роль. Взять Новокузнецк — город небольшой, у нас был спецкласс, мы учились вместе командой. С утра ходили на тренировку, потом переодевались, перешли в школу, отучились, потом снова потренировались и разъехались по домам. В Москве, как мне кажется, такое сложно сделать чисто территориально. Там надо будет ребёнка возить, а на вторую тренировку, возможно, вообще возможности не будет попасть. Разброс большой. Плюс, опять же, восстановление и другие нюансы.
Плюс есть момент человеческого характера. Когда ты растёшь в индустриальном городе, тебя жизнь заставляет быть злее, голоднее до успеха. Ты понимаешь, чтобы куда-то попасть, тебе надо работать в два раза больше. Ты более жадный до победы.
— Вы свой первый матч за национальную сборную провели в уже достаточно зрелом возрасте — это была осень 2012 года, когда был локаут, Кубок Карьяла и матч со Швецией. Какие были эмоции тогда?
— Я тогда был в Питере, в СКА. Кстати, я молодёжную сборную помню лучше, чем выступление на Евротуре. Конечно, помню выступления на Олимпиаде, свою первую игру с американцами: как я готовился, какое было волнение. Помню атмосферу, помню даже, где у меня кровать стояла, как я шёл, спал, что ел. Надевая майку сборной, я, конечно, волновался. Горел, хотел выиграть свой первый матч за сборную.
— Какой матч за сборную был самым запоминающимся?
— Запомнились несколько. Например, когда мы в Чехии в полуфинале чемпионата мира выиграли у американцев со счётом 4:0. Очень напряжённый матч был, игра шла до гола. Мы забили, если не ошибаюсь, только в конце третьего периода. Кубок мира запомнился, матч с молодыми звёздами Северной Америки — тоже была напряжённая игра за выход в плей-офф, важная победа. Финал чемпионата мира в Минске, когда мы золото выиграли. За сборную помнишь каждый матч, ты гордишься победами, появляется дух патриотизма. Победы остаются в памяти.
Сейчас, когда наша сборная выходит на лёд, нас переполняют эмоции. Мы поддерживаем всей страной, переживаем с первой до последней минуты матча и громко радуемся забитой шайбе. Эти важные моменты единения и поддержки мы проживаем вместе с «Безалкогольной Балтикой» — и гордость за наших чемпионов только крепнет. Участвуйте в творческом конкурсе и покажите, как вы заряжаете нашу сборную на победу! Подробности по ссылке.
— Вы достаточно модно одеваетесь. Вашим стилем занимается супруга?
— Да, супруга помогает. Она всегда очень стильно, красиво выглядит. Она интересуется модой, дизайном — это её конёк, её сфера. Но я всё равно стараюсь сам одеваться, что-то сам подобрать. Она подсказывает нюансы. Но в последнее время я говорю ей, что я буду одеваться сам. Но она всё равно пытается подсказать, помочь. Даже на интервью ехал — поправила мне причёску. Говорит, что я всегда с помятыми волосами, хотя мальчик красивый (смеётся).
— Бывает так, что хочется купить какую-то вещь, а супруга говорит, что это ни в коем случае не надо покупать?
— Я уже сейчас отошёл от покупки вещей. По магазинам хожу, если что-то конкретное необходимо. Был период, когда я был помладше и скупал в магазине всё. Нравится, не нравится — всё скупал. Склады одежды потом появлялись, приходилось раздавать, потому что носить это всё некогда — три разные одежды за один раз не наденешь. Сейчас я уже это пережил. Покупаю, только когда уверен, что это моё: и удобно, и красиво. Более осознанно подхожу к вопросу.
— По утрам бегаете с плеером?
— Нет. По утрам хочется послушать тишину. Я не хочу проснуться в шесть утра, музыку включить с нуля до ста и полететь. Я сторонник плавного входа в день. Бегаешь, кровь разгоняется, и ты чувствуешь, что просыпаешься.
— Музыку слушаете?
— Перед играми на разминке постоянно с плеером. Здесь уже «закрываешься», готовишь себя, готовишь свой внутренний мир к игре, свои эмоции. Я люблю стиль техно, клубную музыку. От быстрого темпа тоже начинаешь заряжаться.
— Составите плейлист из пяти лучших песен, чтобы провести классный матч?
— Да тут же не от песни зависит (улыбается). На память трудно сказать. У меня есть игровой плейлист, там 5-7 песен. И я представляю себе лестницу: на этой песне я так себя чувствую, на следующей ступеньке — по-другому. Через музыку подвожу себя к игре. Организм привыкает, ты сам психологически привыкаешь, синхронизируешься.
Источник: «Чемпионат»
Нет комментариев
Добавить комментарий